Создания света – создания тьмы - Страница 34

– Тогда выслушай меня и иди с честью. Знай, что я убил бы твоего отца, но пощажу его ради тебя, если только он поможет мне, когда придет время.

– Какое время?

– Это решать ему.

– Я не понимаю.

– Разумеется, не понимаешь. Но как бы там ни было, передай ему это.

– Договорились?

– Хорошо, – отвечает Гор и начинает подниматься. Когда он встает на ноги, то видит, что вокруг – гобелены Дома Жизни и что в Зале Ста Гобеленов он один. Но в то последнее, самое страшное мгновение он кое-что узнал… Он спешит записать ускользающую мысль.

Люди, миры и вещи

– Где Гор? – спрашивает Мадрак. – Он только что был здесь.

– Он уже дома, – отвечает Принц, потирая плечо. – Теперь позвольте мне кое о чем напомнить…

– Имя, – говорит Оаким, – верни мне мое имя.

– Да, – соглашается Принц, – я верну его тебе. Ты – часть того, о чем я собирался сказать.

– Имя, – повторяет Оаким.

– Ты не чувствуешь себя как-то иначе в этих сандалиях?

– Чувствую.

– Как именно?

– Не знаю… Верни мое имя.

– Дай ему перчатку, Мадрак.

– Мне не нужна перчатка!

– Надень ее, если хочешь узнать.

– Хорошо.

Он надевает перчатку.

– Теперь ты знаешь свое имя?

– Нет. Но я…

– Что?

– Я чувствую что-то знакомое, очень знакомое… В том как привычно она облекает мое тело…

– Разумеется.

Мадрак вздрагивает:

– Не может быть!

– Не может? – спрашивает Принц.. – Подними этот жезл и держи его, Оаким. Вот ножны, повесь их на пояс…

– Что ты делаешь со мной?

– Возвращаю то, что по праву принадлежит тебе.

– По какому праву?

– Подними жезл.

– Я не хочу! Ты не можешь заставить меня! Ты обещал мне мое имя. Скажи его!

– Не раньше, чем ты поднимешь жезл.

Принц делает шаг к Оакиму. Оаким отступает.

– Нет!

– Подними его!

Принц идет вперед. Оаким отступает.

– Я – не могу!

– Можешь.

– Что-то в нем такое… Касаться этой вещи – запретно для меня, я знаю!

– Подними его и ты узнаешь свое имя – свое истинное имя.

– Я… Нет! Мне больше не нужно мое имя! Оставь его себе!

– Ты должен поднять жезл.

– Нет!

– Написано, что ты должен поднять его.

– Где? Кем?

– Я написал это. Я…

– Анубис! – кричит Оаким. – Услышь мою мольбу! Я взываю к тебе, Хозяин, во всей мощи твоей! Внемли мне в этом месте, где стою я среди твоих врагов! Тот, кого должен я уничтожить, совсем близко! Помоги мне против него, ведь я предлагаю тебе его жизнь!

Фрамин очерчивает себя, Мадрака и Генерала пентаграммой зеленого пламени. Стена за спиной Оакима медленно тает – теперь там бесконечность.

С безвольно висящей рукой, ощерившись по-собачьи, на них смотрит Анубис.

– Превосходно, слуга! – приходят слова. – Ты нашел его, ты загнал его в угол. Остается последний удар – и твоя миссия завершится. Используй фугу!

– Нет, – говорит Принц, – он не убьет меня, даже с помощью фуги, пока не узнает то, что давно знаешь ты, Анубис: имя. Его истинное имя идет к нему. Он хочет его услышать.

– Не слушай его, Оаким, – кричит Анубис. – Убей его сейчас же!

– Хозяин, это правда, что он знает мое имя? Мое настоящее имя?

– Он лжет! Убей его!

– Я не лгу. Подними жезл, и узнаешь правду.

– Не дотрагивайся до него! Это ловушка! Ты умрешь!

– Стал бы я громоздить все эти сложности, чтобы убить тебя, Оаким? Кто бы из нас ни умер от руки другого, выиграет лишь шакал. Он это знает и послал тебя совершить подлость. Смотри, как он смеется!

– Потому что я выиграл, Тот! Оаким пришел убить тебя!

Оаким приближается к Принцу, затем наклоняется и берет жезл.

Он кричит, и Анубис вздрагивает от этого. Затем крик в его горле превращается в смех. Он поднимает жезл вверх.

– Молчать, пес! Ты использовал меня! О, как ты меня использовал! Тысячу лет ты обучал меня смерти, чтобы я без содрогания мог убить моего сына и моего отца. Но теперь ты смотришь на Сета Разрушителя, и дни твои сочтены! – глаза его сверкают сквозь перчатку, которая покрывает все его тело, и он стоит в воздухе. Луч голубого света бьет из жезла, но Анубис успевает растаять раньше: с ними остается лишь его вой.

– Сын мой, – говорит Сет, касаясь плеча Тота.

– Сын мой, – отвечает Принц, склоняя голову Позади них тает кольцо зеленого пламени.

А темная вещь все кричит и плачет где-то во тьме.

Слова

Между мной и тобою – слова,
как раствор разделяют и держат
наши страсти и тайную нежность,
но сказать их – узнать, что права
одинаковость наша под кожей…
О, как странны они и – похожи
на стремящийся к вечности шпиль..
И – наставшее завтра – сегодня,
но оно есть – не капля чернил,
а текущее в вечность-пространство…
Нас с тобой голосов постоянство
окружает, как вечная ночь.
Влажно стерты и смазаны лица,
двери заперты – нам не помочь!
И раствор – отмечает границы…

– Что это значит? – спрашивает лорд Юискиг Рыжий, отправившийся с двадцатью своими людьми поднимать Пограничный край против Дилвита Лигламентского.

Его отряд сквозь туман вглядывается в скалу, на которой высечены слова.

– Я слышал об этом, мой повелитель, – отвечает его капитан. – Это дело рук поэта Фрамина: у него занятный способ – он бросает свои поэмы на ближайший мир, и куда бы те ни упали, они сами записывают себя в самом надежном месте, какое только найдут. Фрамин гордится тем, что записал притчи, проповеди и поэмы на камнях, листьях и в ручьях.