Создания света – создания тьмы - Страница 6

– На эту ночь. Ночь Тысячелетия, – говорит Анубис, – я возвращаю тебе имя, Даргот. Когда-то, на Средних Мирах, ты звался сильнейшим воином, пока не дерзнул помериться силой с бессмертным и не нашел свою смерть от его руки. Я воссоздал твое тело, и в эту ночь ты должен использовать свое искусство, чтобы сразиться снова. Уничтожь этого человека в единоборстве, и ты сможешь занять место моего первого слуги в Доме Мертвых.

Даргот прикладывает огромные руки ко лбу и склоняется так низко, что они касаются пола.

– У тебя есть десять секунд, – говорит Анубис Оакиму, – чтобы подготовить свой разум к битве. Готовься и ты, Даргот!

– Повелитель, – спрашивает Оаким, – как я могу убить того, кто уже мертв?

– Это твоя забота, – говорит Анубис. – Теперь ты истратил все свои десять секунд на глупые вопросы. Начинайте!

Раздается лязганье и звон, и удары металла о камень.

Металлические конечности Даргота выпрямляются, поднимают его на три фута выше. Он уже не катится – он скачет, выбрасывая руки вперед и снова сгибая их. Оаким наблюдает и ждет.

Даргот встает на дыбы, так что теперь его голова оказывается в десяти футах над полом.

Он прыгает вперед – с вытянутыми руками, скрученным хвостом, оскаленными клыками. Лезвия топорщатся по его бокам как мерцающие плавники, копыта обрушиваются как молоты.

В последний момент Оаким делает шаг в сторону, его кулак бьет противника в предплечье, заставляя того пошатнуться. Оаким подпрыгивает, и хвост-бич выстреливает в пустоту, не причинив вреда.

Даргот огромен, но останавливается и поворачивается удивительно быстро. Он снова встает на дыбы и выбрасывает вперед острия копыт. Оаким увертывается от них, но руки Даргота тяжко падают на плечи человека.

Оаким охватывает запястья Даргота и бьет ногой в грудь, но пока он это делает, хвост-плеть хлещет его правую щеку. Оаким разрывает захват могучих рук Даргота на своих плечах, резко наклоняет голову и ребром ладони бьет противника в бок, но хвост падает опять, оставляя багровую полосу на спине. Он нацеливает удар в голову противника, но Даргот отклоняется едва заметным движением, и Оаким слышит щелканье хвоста, мелькнувшего в дюйме от его глаз.

Кулак Даргота обрушивается на него, и человек оступается, теряет равновесие, соскальзывает на пол. Он откатывается с пути копыт, пытается подняться, но кулак снова размашисто бьет его.

Однако когда его настигает следующий удар, он хватает запястье врага обеими руками и всем своим весом тянет его вниз. Кулак Даргота врезается в пол, и Оаким вскакивает, успевая ответить таким же ударом.

Голова Даргота дергается, плеть щелкает над самым ухом Оакима, но Оаким уже бьет еще раз, и еще, и опрокидывается на спину, когда задние ноги Даргота распрямляются, как пружина, а плечо ударяет Оакима в грудь.

Даргот снова встает на дыбы. Затем он заговаривает с ним – впервые.

– Сейчас, Оаким, сейчас! – говорит он. – Даргот станет первым слугой Анубиса?

Когда копыта летят вниз, Оаким хватает металлические ноги, и – Даргот застывает посреди удара, удерживаемый силой, превосходящей его собственную. Человек лежит на спине, и губы его теперь презрительно улыбаются.

Он смеется, он рывком поднимается на ноги и обеими руками вздергавает своего противника высоко вверх, уже сам поднимая его на дыбы.

– Глупец! – говорит он, и голос его, странно преобразившийся, подобно удару огромного колокола разносится по всему залу. Среди мертвых проносится слабый стон, как прежде, когда они были подняты из своих могил.

– Сейчас, говоришь? «Оаким», говоришь? – и смеется, ступая вперед под нависшие копыта. – Ты не знаешь, что говоришь! – и смыкает руки вокруг металлического торса, а копыта беспомощно молотят воздух над его плечами и хвост-кнут свистит и хлещет, оставляя новые полосы на его спине. Руки Оакима лежат между сверкающими гребнями, и он сильнее и сильнее прижимает неподатливое металлическое тело к своему живому.

Огромные руки Даргота находят его шею, но пальцы не могут сомкнуться на горле, и мускулы Оакима твердеют и набухают.

Так они стоят, застыв на безвременное мгновенье, и свет факелов сплетается с тенями на их телах.

Затем нечеловеческим усилием Оаким отрывает Даргота от земли и отшвыривает прочь.

Ноги Даргота бешено дергаются, когда он переворачивается в воздухе. Лезвия на спине поднимаются и опадают, хвост вытягивается и щелкает. Он поднимает руки к лицу и рушится с ужасающим грохотом у подножья трона Анубиса, и лежит там неподвижно; его металлическое тело сломано в четырех местах и расколотая голова его – на первой ступени, ведущей к трону. Оаким поворачивается к Анубису.

– Достаточно? – спрашивает он.

– Ты не применил темпоральную фугу, – говорит Анубис, даже не глядя вниз на обломки, минуту назад бывшие Дарготом.

– Она не понадобилась. Это был не слишком сильный противник.

– Это был сильный противник, – говорит Анубис. – Почему ты смеялся и вел себя так, будто сомневался в своем имени, когда сражался с ним?

– Я не знаю. На мгновение, когда я понял, что меня нельзя победить, у меня мелькнуло ощущение, будто я – кто-то другой.

– Кто-то без страха, жалости и сомнений?

– Да.

– Ты все еще чувствуешь это?

– Нет.

– Тогда почему же ты перестал называть меня «Хозяин»?

– Когда я сражался, эмоции подавили мою почтительность…

– Тогда исправь свою оплошность, и побыстрей.

– Хорошо, Хозяин.

– Извинись. Проси у меня прощения самым униженным образом.